Увы, наша история пошла повторять тот же цикл.
Так что статус ужесточили и развернулись лицом к Европе.
У маглов до облегчения визового режима ещё рак свистнет, а у магов уже свободная миграция.

---

Старая фотография

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Поездка в Питер меня совершенно не отвлекла от пееживаний.
Таких нелепых в моём возрасте.
В Генуе же я узнал, что Раймон уехал на время в Париж.
Отправиться за ним значило бы совершенно потерять всякое самоуважение.
И так мне дали понять, что место занято.
Но я захандрил, леча депрессию старинным русским способом, правда более цивилизованным, заменяя водку коньяком.

---

11 августа.

Редкость - выходной.
Предпочитаю проводить их дома. Ну разве что на пляж выберусь, смущая своим видом чей-то там покой. Когда как, когда чей.
А так всё больше валяюсь с книжкой (почитать-то некогда).
Кино и театры - это я всё успеваю в будни, после службы. На то есть вечера.
Но сегодня день нестандартный, хотя бы потому, что Саша позвонил и сказал, что зайдёт.

---

Месяц выдался препоганый.
Отвратительный.
Как с четвёртого не заладилось, так и покатилось по наклонной плоскости.
Как я пережил покушение на племянника - один бог знает.
Узнал, будучи в Питере, примчался тут же.
Что ж, в Бартоли я никогда не сомневался - вытащил он Сашку, да и себя вместе с ним.
Когда Сашка оклемался, сидели с ним, обсуждали насущное.
Тот всё переживал за своего вампира, и переживать было из-за чего.
Сегодня вот Совет- будут решать вопрос по внезапно проснувшемуся ди Реджио.
А тут ещё севильцы показали нам кузькину мать.
Так что дни все были посвящены тому, чтобы как-то уменьшить тот моральный ущерб, что они нанесли и нашим, да и вампирской верхушке.
Наши отбыли в Лондон с чёткими инструкциями, с тамошними авторами тоже было всё обговорено.
Вымотанный морально - физически это было бы невозможно, я даже как-то удивился, что вечер на дворе, а у меня больше нет никаких вопросов, которые нужно срочно утрясать.
И я зашёл в ресторан, про который мне говорил Молльчиросса.

---

- Ну что, Саша, как живёшь?
Встретив племянника и облобызавшись с ним по-русски, я усадил его за стол.
Раз уж давно не виделись, то можно и водочки, тем более домашней.
Егорыч старается.
Ну и закуска соответственно.

---

Собственно, миссия была готова приступить к работе.
Сашка у меня пропал совсем. Сову прислал, написал, что всё в порядке. Целители его мне ничего внятного сказать не смогли. Сообщили только, что пациент выписан, как полностью выздровевший.
Ничего не понимаю.
Хорошо, что Александр собирался сегодня зайти. Надеюсь, он живой, здоровый, не под Империо и вполне вменяемый.
Встретиться мы собирались у меня дома.

---

Повидавшись с племянником, я аппарировал прямо в Геную. Дом мною уже был куплен. Его ещё надо было доводить до ума, но три комнаты были полностью готовы.
Занявшись бумагами, я ждал, пока вернётся Рихард. Егорыч бодро готовил ужин, но пел что-то ностальгическое, вроде "Степь да степь кругом" - у него был такой приятный басок, чуть мурлыкающий: не зря домовые умеют превращаться в котов.
Сашка, Сашка, что ж с тобой делать?
Племянника угораздило в Афганистане подорваться на магловской пехотной мине. Вот уж поистине - человека собрали по частям.

---

Мы переместились ко мне под вечер. Дома я, чёрт возьми - как хорошо!
- Проходи, - втащил в прихожую.
Метнулась маленькая бородатая тень.
- Не бойся, это Егорыч, домовой. Он не страшнее ваших эльфов и так же не любит показываться на глаза.
Поставил на пол наши сумки, они тут же исчезли.

---

Неожиданно было закрыто дело Холланда.
Фон Дитц в конфеденциальной беседе со мной объяснил вкратце причины.
Первый этап нашей работы был закончен и пора было возвращаться в Москву.
Ненадолго правда, но всё же.
С утра я послал сову Рихарду, надеясь, что он сможет заглянуть.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Странные существа мы, русские.
И работы выше Ивана Великого, и расстояния не помеха. Да вот, поди ж ты...
Выходной. И сижу я у окна своей квартирки, смотрю на Средиземное море и скучаю по Москве: по домику на берегу Неглинки, по ворчанию Егорыча по ночам. Даже по воплям петушиной головы на стене.
Век заканчивается, тем не менее. Целый век, Пётр Андреевич, это вам не шутка. Почитай четыре поколения полных ушло.
Усталось ли это? Ностальгия ли? Да только стоит потомственный князь Вельяминов у окна в неподобающем для князя виде: в джинсах и футболке - и думает, что надо что-то делать с жизнью. Или что-то очень хорошее, или что-то очень плохое. Но только пора хоть что-то с ней делать.
Вот, спрашивается, чего я стою.
Надо нацепить на себя что-то более официальное.
Сегодня у меня встреча с милым молодым человеком, любящим сидеть на полу.
Должен принести статью.
Чем не повод, господи помилуй?

---

Наконец-то выдался свободный вечер. Свободный во всех смыслах.
Злата проводила время в клубах и уже успела наслушаться кое-чего любопытного.
Ростислав Юрьевич пребывал в глубокой задумчивости: то ли от безделья маялся, сердешный, то ли что на уме у него было.
Чёрт бы подрал эти холодильники в квартирах. Как у людей, взять бы несколько бутылочек холодного пива, зайти и посидеть. А у него в холодильнике то же самое.
Пришлось стучаться к молодому коллеге в дверь налегке.

---

Ночью Егорыч вёл себя беспокойно, ходил по комнатам и стонал. Поутру обернулся жирным чёрным котом, запрыгнул мне на грудь.
Спросить к добру или к худу, я не успел, потому что некстати завопила петушиная голова на стене и выплюнула из клюва депешу от Наумова.
Эти петушиные головы всегда были предметом споров. Никто не мог с достоверностью утверждать, был ли создатель сего магического портала вдохновляем небезызвестной сказкой Пушкина, либо кто-то рассказал непроявленному вовремя магу о сигнальных петушках, и уже фантазия поэта заработала в нужном направлении. Во всяком случае ещё в середине восемнадцатого века практиковалась стена, на которой появлялись "словеса огненные". Я бы предпочёл стену - она молчит.
Развернув письмо от Горыныча-Горгоновича, я уже примерно знал, что там смогу прочесть.
Нынешним вечером нашей группе надлежало отправиться в Геную через специально открытый для этих целей портал.
Стало известно и имя убитого, а так же имя подозреваемого. Досье на него я должен был забрать уже на службе.
Посмотрев на часы, я решил, что полтора украденных у меня часа я имею права себе возместить и, отослав обиженного невниманием к его провидческим способностям Егорыча на кухню, я с чистой совестью заснул.

---

В шестидесятые годы, когда маглы сняли совершенно абсурдный по содержанию фильм "Тени исчезают в полдень", меня часто спрашивали мои знакомые, не родственник ли я актёра Петра Вельяминова, на что я неизменно отвечал что мы с ним однофамильцы. По сути так и есть, потому что для маглов род Вельяминовых (Протасьевичей) угас в середине семнадцатого века. Надо ли говорить, что он не только не угас, но и значительно возрос и расцвёл, только случилось это в той реальности, которая для большинства людей является недоступной.
Внезапно проявившиеся у детей Василия Фёдоровича Вельяминова способности легендарного прародителя поставили перед семьёй необходимость как-то жить с этим. Детей отправили в Китеж, совершенно адаптировавшись в магической среде, они навещали родителей, но после их смерти Вельяминовы (Протасьевичи) исчезли со страниц магловкой истории.

---

Вельяминов Иван и Некомат

В истории становления российского государства одним из наиболее тягостных и беспросветных периодов была эпоха княжения Димитрия Донского. Несмотря на историческое значение сражения на Куликовом поле, следует признать, что роль этой битвы в немалой мере была приукрашена потомками. Для простого же русского народа она была всего лишь еще одной резней в череде постоянных и беспросветных драк, в которые их водили хозяева - князья. По большому счету суздальскому или рязанскому мужику-дружиннику было все равно кого резать и грабить - своего ли собрата москвича, новгородца или татарского мурзу - национальное самосознание в те времена пробуждалось, только когда перед лицом начинала маячить веревка палача.

В XIV веке не существовало еще русского государства в том понимании этого слова, к какому мы привыкли, и русская нация, объединенная языком и верой, но не единой властью, являла собой сообщество племен, которые поминутно готовы бвши начать войну против того из соседей, с которым в тот момент пожелал бы воевать князь. В этом отношении Димитрий Донской, молодой тридцатилетний правитель Московского княжества, не являл собой исключения. В малолетстве он был посажен на великое княжение боярами, и они же по-видимому, оставались у власти до последнего вздоха князя, который умер на сороковом году жизни.

Надо сказать, что в то время народы Руси страдали от засух, недородов и неурожаев. Летописцы отмечают значительное количество эпидемий, скорее всего, чумы и холеры, которые опустошали целые города. Ко всем этим бедам добавлялись войны. То новгородские пираты-ушкуйники отправлялись вниз по рекам грабить прибрежные городки. То литовский князь Ольгерд со своей бравой дружиной шел на Русь и Москву, то рязанский князь пускался грабить суздальского, то наоборот...

Напрасны попытки некоторых новомодных историков представить татаро-монгольское иго чем-то вроде идиллического симбиоза восточной и западной культур. Покорив Русь и периодически предпринимая на нее набеги, монголы, увы, не повысили свой культурный уровень и не сыграли никакой просветительской роли в деле становления русской культуры. Напротив, скорее Русь повлияла на них. К середине описываемого века Орда разделилась на ряд независимых друг от друга ханств. Ханы номинально подчинялись одному Великому хану, но на самом деле то была чисто номинальная фигура, выставляемая то одной, то другой группировкой. Русь татар интересовала лишь постольку, поскольку каждое княжество платило в ханскую казну дань. Каждый князь получал от хана ярлык на княжение. При этом некоторые, наиболее отличившиеся данники (читай взяткодатели), пусть даже родом из мелкопоместных князьков, могли рассчитывать получить от хана ярлык на княжение. Впрочем, ярлык сам по себе еще ничего не значил. Старый князь вполне мог перерезать новому ханскому любимчику глотку, а потом послать хану подарки в знак покорности и примирения.

То же самое примерно произошло и с тверским князем Михаилом. Вражда Москвы с Тверью вошла в анналы русской истории. Москвичей терпеть не могли за столичное высокомерие и надменное обхождение с провинциалами. Михаил претендовал на звание великого князя и даже купил себе ярлык у ордынского хана. Да и приехал он княжить не один, а привез с собой татарского посланника Сарыходжу. Каковы же были его ярость и изумление, когда Сарыходжа вскоре отправился к Димитрию в гости и там заявил, что лучше Димитрия государя на Руси нет и быть не может. Учитывая, что чуть позже Димитрий за 10 000 рублей серебром выкупил у татар сына Михаила, Ивана, удержанного в Орде за долг (эта сумма соответствовала 2 тоннам серебра), можно себе представить, в какую астрономическую сумму обошлось расположение татарского посланника.

Как знать, отпусти он тогда молодого человека восвояси, может, и наступил бы тогда с Тверью вечный мир... Но княжича держали в заложниках, взаперти. Разъяренный Михаил кинулся искать помощи у родственника - литовского князя Ольгерда, у князя рязанского...

Тем временем и в Москве назрела смута. Там умер тысяцкий Василий Вельяминов. Ему суждено было быть последним тысяцким на Руси. Димитрий, а скорее всего, правившие вместо него бояре, решил упразднить этот древнейший титул вечевой Руси. Вольно избираемый народом тысяцкий был главой народного ополчения, предводителем земской рати, опорой вечевого строя. По сути дела, это был представитель народа при княжеском дворе, он же осуществлял контроль за деятельностью князя от имени народа. В таком качестве тысяцкий не устраивал правящую элиту, и умерший народный избранник не получил преемника. Это вызвало возмущение народа. И наиболее явными выразителями этого возмущения стали старший сын покойного Иван Вельяминов и его друг и соратник купец Некомат. Первый, вероятно, лишался привилегий, на которые рассчитывал, будучи избранным на этот пост, второй, скорее всего, радел за интересы своего купеческого сословия, которое тоже оставалось совершенно бесправным перед лицом княжеского произвола. Мы не сомневаемся, что тем и другим двигали самые благородные намерения, когда они явились пред очи тверского князя с предложениями посодействовать его выдвижению на московский престол.

Михаил тем временем пребывал в дурном расположении духа. Войско князя Ольгерда не дошло до Москвы. Его в районе Калуги встретила дружина Димитрия. Ни у кого не было особой охоты драться. Москвич с литовцем заключили перемирие. Димитрий обязался не беспокоить Михаила в Твери, тот обещал возвратить все награбленное в землях Димитрия и не искать более великого княжения.

Прибывшие московские ренегаты вдохнули новые силы в утомленного и разочарованного тверского князя. Что могли предложить Михаилу Иван Вельяминов и купец Некомат? Первый, скорее всего, помощь московского простого люда, оскорбленного утратой вольностей и разгоном вече. Второй, полагаем, мог оказать значительную финансовую поддержку. "Значительную" говорим мы не потому, что располагаем сведениями о состоянии Некомата, но в связи с тем, что он явился делегатом от всего московского купечества, рассчитывавшего получить поблажки от нового великого князя.

Некомат клятвенно обещал лично съездить в Орду и там купить у Мамая новый ярлык на великое княжение. С тем они и расстались: Михаил отправился в Литву уламывать родственника помочь ему в войне, а Некомат - в Орду. Каково же было удивление Михаила, приехавшего из Литвы с одними пустыми обещаниями, когда 14 июля 1375 года Некомат вернулся из Орды с личной грамотой Мамая. Очевидно, проанализировав обстановку, хан понял, что Русь ускользает из сферы влияния Орды, а вместе с нею ускользнут и получаемая с нее дань, и взятки, и безбедная и привольная степная жизнь. Мамаю нужны были на Руси покорные вассалы. Хан не только послал Михаилу ярлык на великое княжение, но и пообещал ему личную помощь в войне. Однако у последнего не хватило терпения дождаться ордынцев. Он сразу же объявил себя великим князем, и Димитрий, не долго думая, сам обрушился на тверскую землю, не дожидаясь, пока там соберут армию.

В августе 1375 года Димитрий осадил Тверь, и простоял там четыре недели, пока его солдаты жгли тверские деревни, травили хлеба на полях, убивали и уводили в плен жителей. Кроме московского войска, в Тверское княжество с удовольствием вторглись владимирцы, суздальцы, новгородцы, нижегородцы, князья ростовские, ярославские...

Не дождавшись помощи ни от Литвы, ни от Орды, перед лицом тотальной оккупации Михаил запросил мира. Он принял все самые унизительные условия, какие продиктовал ему Димитрий, а главное - повиноваться ему в войне против татар. Пойдут ли те сами воевать на Москву, либо московский князь отважится идти на Орду, тверской князь обязался быть ему верным вассалом.

Строго говоря, тогда же произошла первая проба сил перед будущей битвой с татарами. Объединенная армия русских князей под предводительством князя московского показала прекрасные боевые качества. Более того, вероятно, тогда же, подсчитав, какую дань ежегодно платит татарам каждое княжество, московские бояре и решили начать подготовку к отечественной "реконкисте". Будущие доходы от налогов из провинций обещали с лихвой перекрыть все тяготы войны.

И разумеется, особым пунктом в мирном договоре с Тверью была оговорена передача великому князю московскому Ивана Вельяминова и Некомата. Всем прочим тверским боярам и их слугам предоставлялся свободный выезд, была оговорена охрана их земель, что же касается поместий Ивана и Некомата, то они переходили в собственность Димитрия. Они, не полагаясь на княжеское правосудие, бежали в неизвестном направлении. Однако, по словам историков, спустя четыре года их выследили и хитростью заманили в Москву. Там их схватили и 30 августа 1379 года казнили на Кучковом поле (на этом Месте сейчас находится Сретенский монастырь).

Казнь происходила при большом скоплении народа Несмотря на то, что убийства и войны в те времена были обычным делом, торжественная казнь государственных преступников - с барабанным боем и эшафотом в окружении суровых латников - была для простонародья редкостным развлечением. Казнь эта знаменательна тем, что явилась первой публичной казнью в Москве, казнью по приговору суда, нашедшей своих жертв спустя довольно долгое время.

Ивана Вельяминова описывают как довольно красивого молодого человека. В его лице казнили не только простолюдина, осмелившегося пойти против великого князя, казнили само понятие вечевой свободы и вольностей, которыми издавна обладали свободные общинники.

Что же касается Некомата, о личности которого нам известно мало, то и его гибель невозможно было предотвратить. Эта казнь явилась предостережением для всего купечества - не искать защиты вне Руси, но покориться великому князю московскому.

"Отчего же, спросит нас пытливый читатель, решил автор, что положение московских купцов было столь беспросветно, что они решились на переворот?" На это нам прозрачно намекает сама История: не позже, чем через год после описываемых нами событий, произошла Куликовская битва, событие, потребовавшее концентрации в одних руках колоссальных финансовых ресурсов. Что бы нам ни говорили о беспримерном героизме и патриотизме, но стопятидесятитысячную армию героев надо было кормить на протяжении почти полугода, снабдить их оружием, доспехами, одеждой и, кстати, обеспечить жалованьем, дабы семьи их не пошли по миру.

В битвах побеждают герои, но всякая война в конечном итоге сводится к войне ресурсов. Так и итоги великой Куликовской битвы, выигранной ценой жизней десятков тысяч безвестных русских героев, оказались уничтоженными спустя всего два года походом Тохтамыша. И слава героического князя московского померкла после его позорного бегства из Москвы, оставленной на разграбление татарам. Однако убийство татарами 24 000 москвичей в 1382 году мы рассматривать как казнь не можем, ибо их по справедливости надо отнести к другой категории убиенных - к "жертвам войны".

Поэтому, признавая, что приведенная нами казнь Ивана и Некомата была, безусловно, совершена во имя спасения (в данном случае становления) будущего Российского государства и объективно она оправдана той общественной опасностью, которую своей ренегатской деятельностью несли с собой казненные, однако в конечном итоге эта очередная победа Димитрия Донского, как и победа его в Куликовской битве, не смогла ускорить или изменить ход мировой истории.

---

Вельяминовы - русский дворянский род, одного происхождения с Аксаковыми, Воронцовыми, Исленьевым; родоначальник их, легендарный князь Шимон Африканович, будто бы племянник Гакона Слепого, короля норвежского, выехал при вел. кн. Ярославе Владимировиче "из варяг" в Киев.
Разумеется, нельзя не отметить, что легендарный князь Симон был действительно племянником короля и по совместительству его личным магом.

---

Окольничий Мирон Вельяминов.

Впервые он упоминается в грамоте избрания на царство Б. Ф. Годунова в чине жильца3. Свою военную карьеру М. А. Вельяминов начал в 1608 г. Он участвовал в неудачных сражениях с войском Лжедмитрия II под Волховом и на Ходынке, с отрядом А. Лисовского под Москвой, некоторое время находился в осажденной столице, а затем возглавлял дворянскую сотню в походе русско-шведской армии М. В. Скопина-Шуйского из Новгорода к Москве. Эта часть послужного списка представляет ценность главным образом для биографии самого М. А. Вельяминова. Можно предположить, что он хорошо себя проявил, так как незадолго до падения Василия Шуйского получил первое самостоятельное назначение — был послан «промышлять над ызменными городы».

В это время в Поволжье продолжалась ожесточенная борьба между сторонниками Василия Шуйского и Лжедмитрия II — в руках последних все еще находились Арзамас и города Мещерского края: Шацк, Кадом, Темников. Первоначально М. А. Вельяминов прибыл в Муром, а затем двинулся к Шацку. Этот город, игравший важную роль в борьбе за контроль над Рязанской землей и Нижегородским краем, перешел на сторону второго самозванца в ноябре 1608 г., когда во Владимир прибыла целая делегация шатчан в составе дворян, татарских мурз, пушкаря, стрельца, посадских людей, крестьян и местного попа 4. Мещерский дворянин А. И. Тяпкин, отправленный в 1608/9 г. царем Василием в Шацк с грамотами, был там арестован и отослан в Тушино 5. Захват. Шацка отрядом М. А. Вельяминова произошел не позднее 17 марта 1610 г., когда в Шацк городовому приказчику И. Филиппову была послана грамота царя Василия об отдаче К. В. Княжнину поместья казненного «в нашей опале» П. Симанова 6.

Послужной список впервые позволяет восстановить ход событий, происходивших в Мещерском крае в 1610 г.: назначение М. А. Вельяминова воеводой в Касимов, поражение отряда кн. В. Ф. Мосальского под Шацком, осада Касимова войсками Лжедмитрия II, повторное освобождение М. А. Вельяминовым Шацка и Кадома. Время возвращения М. А. Вельяминова в Шацк помогают датировать современные событиям польские записки: в них отмечено, что 1 октября (21 сентября по старому стилю) 1610 г. Мирон Вельяминов на пути в Шацк разбил «воровских людей» в деревне Ковертино (возможно, Коловертино на реке Сасовке) и после этого «взял крепость». Затем он нанес поражение трехтысячному отряду «воров» под Черногусовым (селом Чернеевым?) 7. Таким образом, описанные дальше в послужном списке попытки овладеть Шацком со стороны О. Трубникова и польского полковника И. Корназицкого относятся ко времени между 21 сентября и 11 декабря 1610 г., когда Лжедмитрий II был убит в Калуге кн. П. Урусовым.. Приход пана Корназицкого от «калужского вора» к Шацку и его сражение с отрядом кн. В. Ф. Мосальского, подошедшим из Мурома, относит к 7119 (1610/11) г. и «Карамзинский хронограф» 8.

После насильственного пострижения царя Василия М. А. Вельяминов дольше П. П. Ляпунова оставался верным боярскому правительству.
Участие в ополчении было пиком военной карьеры М. А. Вельяминова. Его роль в земском движении подтверждается и другими источниками. Так, «Карамзинский хронограф» отмечает, что «у Тверских ворот стоял воевода Мирон Андреевич Вельяминов, а с ним ратные люди и казаки» 10. Полк Вельяминова упоминается в приговоре ополчения от 30 июня 1611 г., причем вместе с другими руководителями ополчения он подписал этот важный документ 11. В ноябре 1611 г. М. А. Вельяминов значится первым среди московских дворян в полку кн. Д. Т. Трубецкого 12.

Особый интерес в послужном списке представляет описание резкого конфликта между дворянской и казацкой частями ополчения в связи с вопросом о признании «псковского вора». Еще Л. М. Сухотин предположил, что под воеводой Мировым, стоявшим у Тверских ворот и бежавших из-под Москвы после присяги самозванцу в марте 1612 г., дневник Будилы подразумевает именно М. А. Вельяминова 13. Теперь это предположение вполне подтвердилось. Рассказ об осаде и штурме М. А. Вельяминовым Шацка в 1612 г. приоткрывает неизвестную ранее страницу в истории боьрбы первого и второго подмосковных ополчений.

События, связанные с уходом из-под Москвы 28 июля 1612 г. И. М. Заруцкого со значительной частью казаков и его пребыванием на юге России (вплоть до Воронежского сражения), освещены М. А. Вельяминовым со скрупулезной подробностью, и можно без преувеличения сказать, что послужной список является важнейшим источником по истории первого периода движения И. М. Заруцкого.

Описание службы М. А. Вельяминова доведено до 1639—1640 гг. В это время он находился на воеводстве в Воронеже. В 1641 г. Мирон Андреевич получил чин окольничего и вскоре после этого умер.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Руси быот челом холопи твои Мишка да Олешка Мироновы дети Вельяминовы.

Твое государево жалованье поместейцо и вотчинка за нами, холопи твоими, выслуга отца нашего в Шадцком уезде, и отец наш и мы, холопи твои, проча себе твое государево жалованье, в том своем поместейце; и в вотчинке разчищали ис [св] оих1 лесов. А по твоему государву указу в Шадцком писали писцы Семен Глебов да дьяк Гарасим Лавров, и в том. государь, нашем поместейце и в вотчинке тео нашу розчисную землю написали в примерную землю. И на ту, государь, нашу розчисную землю бьют челом тебе, государю, Григорей Булгаков с товарыщи да брат наш Андрей Вельяминов з детьми. А то, государь, наше поместейцо и вотчинка дано за службу и крровь отцу нашему. А поместейца, государь, за обееми за нами, холопи твоими, твоего государева жалованья, выслуги отца нашего, пядьсот пядьдссят шесть четвертей.

А служба, государь, отца нашего извесна была блаженные памяти отцу твоему государеву, государю нашему царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Руссии, и тебе, государю, и твоим государевым бояром, как, государь, отец наш служил отцу твоему государеву, государю царю и великому князю Михаилу Фсдоровичю всеа Русии и прежним государем.

Как, государь, при царе Василье под Волхов приходили многие польские и литовские люди, и в то, государь, время отец наш был под Болховым з боярином и воеводою со князем Дмитреем Ивановичем Шуйским и на боех под Болховым царю Василью служил. Да отец наш сидел на Москве с царем Васильем и против вора тушинскова бился на всех боях. И как, государь, приходили литовские люди на Ходынку на боярина на князя Михаила Васильевича Шуйскова да на княля Ивана Михайловича Воратынъскова с товарыщи, и отец наш был в полку со князем Иваном Михайловичем Воратынским в есаулах и царю Василью служил. И после, государь, тово отец наш был в полку з боярином и воеводою со князем Иваном Семеновичем Куракиным с товарыщи. И как побили на Москве реке Лисовскова, и отец наш в те поры царю Василью служил.

И после, государь, тово в прошлом во 117-м году был отец наш при царе Василье з боярином и воеводою со князем Михаилом Васильевичем Шуйским, как шол ис под Новагорода, и на многих, государь, боях были с отцем нашим в сотне ржевичи, дворяне и дети боярские. И как, государь, боярин князь Михайло Васильевичь пришол под Тверь, и под Тверью, государь, были два бои, и на тех, государь, боех отец наш царю Василью служил. И как, государь, боярин князь Михайло Васильевич пошол в Калязин монастырь, и под /л. 255/ Калязин, государь, монастырь приходи [л] 2 Сапега со многими людьми, и отец наш на том бою царю Василью служил, и на том бою отца нашего ранили. Да отец жа, государь, наш посылан под Переславль Залеской со многими людьми для языков, и языки приваживал многие. И как, государь, пришол боярин князь Михайло Васильевичь в Слободу в Олександрову, и проходил Зборовской и Ружинской, и отец наш был в ту пору на заставе с сотнею, и на том бою под отцем нашим убили лошать. Да отца же, государь, нашего да с ним Григорья Валуева посылал боярин князь Михайло Васильевичь под Троицу для языков, и отец, государь, наш языки поимал многие и заставки побил. А как, государь, ходил под Суздаль боярин князь Борис Михайловичь Лыков, и отец наш посылан был от боярина князя Михайла Васильевича Шуйскова с сотнею и во многих боех был.

Да отцу жь, государь, нашему указал царь Василей быти в Муроме и велел промышлять над ызменными людьми, и отец наш, собрався с ратными людьми, пошел под Шатцкой, и встретили, государь, отца нашего варовские люди от Шадцкова за тритцать верст, князь Василей Болхавской да Ивашко Боучаров, и отец наш с ратными людьми варовских людей побил, и с побою отец наш пришед под Шатцкой, и Шадцкой взял, и, взяв Шадцкой, посылал голов на Кадому Данила Келарева сына Протасьева с товарыщи. И головы, государь, пришет, Кадом взяли. И после, государь, тово сабрався воры на Песошне, Ивашко Боучаров, и пришли под Шадцкой, и отец наш варовских людей побил. И после, государь, тово собрався с воравскими людьми в Орзамасе с орзамаскими и с темниковскими Осипко Трубников и пошли под Шадцкой, и отец наш посылал на них голов Петра Кашкарова с товарыщи, и головы, государь, варовских людей побили наголову.

И после, государь, тово прислан в Шадцкой на перемену отцу нашему князь Васнлей Мосальской да Самсон Чевкин, а отцу, государь, нашему царь Василей указал быти в Касимове на Неудачино место Плещеева и делати острог, и отец наш острог зделал тотчас, и как, государь, варовские люди побили князя Василья Мосальскова под Шатцким, и ратные люди с князь Васильем в город не пошли, и князь Василей Масальской прибежал в Касимов, а в то, государь, время Нижней был в осаде. И царь Василий указал /л. 256/ князю Василью Мосальскому итти помогать Нижнему. И, собрався, государь, шадцкие воры Исак Сунбулов с товарыщи и, пришед, отца нашего в Касимове осадили, и отец наш сидел в осаде долгое время, и бои, государь были ежечасные, и божиею, государь, милостию, а отца нашего и ратных людей промыслом варовских людей побили и Касимов ат осады свободили. И после, государь, тово с ратными людьми отец наш варовских людей побил и Кадом взял.

И как, государь, грех учинился, царя Василья постригли, а целовали крест Владиславу, и к отцу нашему писали с Москвы бояре князь Федор Ивановичь Мъстиславской с товарыщи, а велено промышлять под изменными городы, и отец, государь, наш с ратными людьми пошел под Шацкой, и встретили, государь, отца нашего варовские люди от Шатцкого за тритцеть верст, и божиею, государь милостию, а отца нашего и ратных людей службою воровских людей побили и Шатцкой взял. И после, государь, того собрався вор Кормазицкой и пришли под Шатцкой, и отца нашего в Шатцком осадили, и отец наш сидел в осаде долгое время и осадную всякую нужу терпел. И пришел, государь, по боярскому указу окольничей князь Василей Мосальской да Самсон Чевкин, и отец наш и князь Василей Мосальской воров побили и Шатцкой город ат осады свободили. И бояре к отцу нашему за осадное сиденье прислали з золотыми Кузму Шапилова. И после, государь, того, собрався воры в Темникове со всеми понизовными людми, Ивашко Корнозицкой да Осипко Трубников, прешед под Шатцкой, отца нашего осадили, и отец наш в осаде сидел долгое время и осадную всякую нужу конечную терпел.

И как убил вора колужского князь Петр Урусов, и отец наш, сослався на Резань, с Прокофьем Лепуновым помирилися и, собрався с ратными людми, пошол под Москву и сошлиси с боярином и воеводою со князем Дмитреем Тимофеевичем Трубецким с товарыщи у Николы на Угреше и пошли под Москву. И, пришед, стали в Никитцком монастыре и, устроеся, сели по [Бе]лому 3 городу с Покровские улицы да Трубы Неглинненские. И в то, государь, время отец наш сидел у Тверских ворот и бился с польскими и с литовскими людми на приступех и на выласках, и на конных боех, и сидел против немец глаз на глаз, и во все Сопегины приходы и противу всех вылозок из города, и на приступех, как из розных мест воеводы, приступали к городу. И как, государь, на /л. 257/ Ники[тс]ки [х] 4 вороте[х] поимали не[мцев], а на О[р]бацко[й] 4 и на Олексеевской башне поймали польских и немецких людей, и отец наш ходил к приступу. И перед Сопегиным приходом отец наш за Москвою рекою лугом ров вел и остроги ставил, и как, государь, Девич монастырь взяли, и в то, государь, время отец наш был у наряду, а до приступу ходил с козаки. И в Хоткеевичь приход, и на всех боех конных, и на выласках, и у приступов многожда был и в осаде в Тверских воротех отец наш долгое время сидел.

И как вор Ива[ш]ко5 Зарутцкой своим воровским советом начал заводить вора пъсковскага6, и отец наш сел в своем остроге и к отаманом и х козаком писал, чтоб оне бес совету земского, не сослався со всеми городы, вора пъсковскаго не заводили и креста не целовали, и держал их долгое время. И как, государь, оне, козаки, своим воравским советом вору крест целовали, и отец наш ис под Москвы побежал, покиня все свои животы, не хотя вору креста целовать, и прибежал в Ярославль к бояром. И многие, государь, городы, смотря на отца нашего, что вору отец наш креста не целовал, к воровству не пристали.

И весть, государь, учинилась к бояром в Ярославль, что воры в Шатцком Павел Вышеславцев да Ерема Мерлин с товарыщи целовали крест вору пъсковскому с своими товарыщи, с воры с козаки и с стрельцы, и отца, государь, нашего послали бояре из Ярославля и велели над Шатцким промышлять. И отец наш, пришед в Касимов, собрався с ратными людьми, и пошел к Шатцкому. И, пришед, Шатцкой осадили, и поставил, государь, около города девять острошков, и в них голов с ратными людми Соловово Протасьева с товарыщи. И бои, государь, были многие, и, воров в Шатцком утесня, Шадцкой взяли. И, взяв, государь, отец наш Шатцкой, писал во все понизовные городы, чтоб вору Ивашку Зарудцкому не верили и пъсковскому вору не служили, и креста не целовали. И все, государь, понизовые городы, Арзамас с товарыщи, к отцу нашему сослались и, сослався, стали писать к бояром.

И Ивашка Заруцкой почал мыслить бежать ис под Москвы, а хотел сесть в Переславле Резанском. И архиепископ Федорит Резанской и воевода князь Иван Хворостинин писали к бояром в Ярославль о блюдах, и бояре писали к отцу нашему и велели ити в Переславль, и к отцу, государь, нашему ис Переславля архиепископ и воеводы писали, чтоб прислати сотни преже /л. 258/ себя в Переславль до приходу вора Ивашка Зарутцкого, и отец наш преже себя отпустил в Переславль голову Исака Лочинова, а с ним четыреста человек. И за день, государь, приходу Исака Лочинова ис под Москвы прислал вор Ивашко 3арудцкой и велел взять ис Переславля воевод и привесть к себе, а на их место велел быть своим советником Григорью Житову да Ивану Можарову, и, мысля своим воровским советом, чтоб ему засесть в Переславле. И ратные, государь, люди, которые пришли от отца нашего в Переславль, и воевод взяти не дали.

И как Ивашко Заруцкой, побежав ис под Москвы, пришел на Коломну, и к отцу нашему прислан с Резани Володимер Лепунов, и отец наш до приходу Зарудцкого пришел в Переславль за два дни, и Заруцкому сесть в Переславле не дал. И вор Ивашка Заруцкой от Переславля пошел прочь, и отец наш с ратными людьми дошел его, Ивашка, на Киструсе и побили, и вор Ивашка Заруцкой с побою отца нашего пришел и сел на Сопошке. И отец наш с Киструса послал голову стрелецкого Богдана Розвалигородова, а с ним триста человек стрельцов в Шатцкой, и голова до приходу воравских людей пришел в Шатцкой. И Ивашко Заруцкой послал под Щатцкой воровских людей, и Шатцкой осадили, Ратмана Вельяминова, и отец наш с ратными людьми пошел помогать Шатцкому, и пришел в Тырноскую слободу. И, послыша, государь, вор приход отца нашего с ратными людьми, от Шатцкого побежали и от осады свободили. И вор Ивашко Заруцкой послал на Ряской своих варовских людей, и отец наш послал на них голов Петра Чевкина с товарыщи, и головы воровских людей побили наголову.

И как, государь, Михайлов город и Пронеск, и Ряской, и Донков, и Епифань своровали и призвали Заруцкого на Михайлов, и Заруцкой послал воровских своих людей на Резань, и в Серебряном острошке Никиту Пильемова да князь Григорья Волконского осадили. И отец наш, дождався казанских людей и пришед к Серебреному острогу с ратными людми, воровских людей побил и от асады свободил. Да отец жа наш с ратными людьми воровских людей побил в селе в Долгине, и Ивашко Заруцкой, собрав воровских людей Якъторка ж Рындина с товарыщи, послал к Переславлю Резанскому, и воровские люди сошлися с отцем нашим под Мервиными острошком, /л. 259/ и отец наш с ратными людьми воровски [х]7 люде[й]8 побили наголову, а в языках взяли семьсот дватцеть семь человек и наряд, и коши9 поимали.

И как, государь божиею милостию, а всех чинов людей Московского государьства прошеньем нарекли на Московское государьства отца твоево государева, государя нашего блаженные памяти царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии, и отец наш целовал крест отцу твоему, государю нашему, и казанских людей привел ко кресту, голов Ивана Чюркина, а князи и мурзы шерть10 шертовали — четыре тысечи шестьсот человек. И до присылки с Москвы бояр отец наш послал к отцу твоему, государю нашему, прежде всех городов Ивана Вельяминова с товарыщи де казанских князей и мурз дватцеть шесть человек.

И после, государь, тово отец наш писал во все изменные городы: на Михайлов, в Пронеск, в Ряской, на Сапожок, в Данков, чтоб отцу твоему, государю нашему, вины свои принесли и крест целовали. И отец же наш посылал под Пронеск голов, чтоб отцу твоему, государю нашему, вины свои принесли, и воры голов не послушали, и головы, государь, у них в Пронску посады пожгли. И по указу блаженные памяти отца твоего, государя нашего, отец наш сам ходил под Пронеск и в Пронску всех людей ко кресту привел и варов Максимка Полоченинова с товарыщи взял.

Да отец жа наш посылал голов на Ряские слободы Петра Зайцова с товарыщи и, отпустя Петра Зайцова, послал на Михайлов з грамоты Афонасья Маслова, чтоб крест целовали, и Офанасья Маслова михайловские люди не послушали. И отец наш, пришед на Михайлов, всех людей привел ко кресту и голов на] Михайлове с сотнеми оставил. А голова Петр Зайцов с товарищи воравских людей побили в Городецкой слобаде и слободских 11 людей 12 привели ко кресту. И после, государь, тово послал под Донков Петра ж Зайцова, и донковские и епифанскио люди крест целовали.

Да, как, государь, отец твой государев, государь наш блаженные памяти царь и великий князь Михайло Федоровичь всеа Русии указал быти на своей государеве службе боярину князю Ивану Никитичю Одуевскому за вором за Ивашком Зрутцким, а отцу нашему велено быти в сходе, и как, государь, отец наш пошол в сход и пришел в Донков с невеликими людьми, и в то жа, государь, время Ивашка Заруцкой пришол на Лебедянь со многими воровскими людьми.

И послыша. государь, ратные люди, что с вором многие воровские люди, и, от того убоявся, розбежались, и от[ец] 13 /л. 260/ наш донковских людей укрепил крестным целованьем и сидел в осаде от Заруцкова долгое время. И после, государь, тово отец наш сам ездил в збор для ратных людей, а, собрав ратных людей, посылал под Лебедянь голову Ивана Чеботаева с товарыщи, и головы заставы побили и стада отогнали. И после, государь, тово, сшодчися, воеводы со всеми ратными людми пошли под Лебедянь. И, послыша, вор Ивашко Заруцкой пошол с Лебедяни к Воронежу, и воронежские, государь, атаманы усманские и соколовские 14 все своровали, Маринке15 крест целовали и пошли с ними под Варонеж, и отец наш з боярином со князь Иваном Никитичем Адуевским под Варонежам Ивашка Заруцкова сошли за четыре зерсты от Варонежа, под Руским рогом варовских людей побили и осадили в озерных заливах подле Дону, и билися с ними пядь ден, день и ночь, и на перелазе воровских людей многих побили и наряд и коши поимали.

Да отец жа наш был под Смоленским на службе з боярином со князем Иваном Ондреевичем Хованским, и под Смоленским, государь, Домашевскова побили, и в языцех взяли триста семьдесят человек. Да отец наш был на вашей государеве службе под Доргобужем з боярином со князем Юрьем Еншеевичем Сулешовым.

А как, государь, под Смоленском был на вашей государеве службе боярин Михайло Борисовичь Шеин с товарыщи, а отец наш был в то время на вашей государеве службе в Вязме, и в то, государь, время приходы были многие к Вязме польских и литовских людей, и отец наш сидел в осаде долгое время, и всякую осадную нужу терпел, и выласки 16 были многие, и на тех, государь, выласках многих польских и литовских людей в языках имали. Да отец жа наш посылал под литовские порубежные городы для языков, и языки имали многие, и по тем, государь, розным посылкам и на выласках в языках взято сто сорок человек. Да отец жа наш посылал под Смоленск пушечные и хлебные запасы наспех. А до тех, государь, мест отец наш делал город Вязму.

Да отец жа наш был на вашей государеве службе на Воронеже и от воинских людей Варонежск [ий] |17 уезд уберег и воевать не дал, и для поиску воинских людей посылал голову Ивана Шишкина с ратными людьми в степь, и голова с ратными людьми, в степи сщодчися с татары под Северским Донцом, тотар многих побили и руской полон отбили, а в языцех взяли дватцать человек. И, будучи отец наш на Варонеже, отцу твоему государеву, государю нашему, многую прибыль учинил и многой посопной хлеб за многие лета выбрал при себе.

И за те, государь, за все кровные службы дано отцу нашему поместейцо и вотчинка в Шадцком уе[з]де 18, что ныне поместейцо и во[т]чи[н]ка 19 за нами, холопи твоими, выслуга кравная отца нашего. Милосердый государь царь и великий князь Алексей Михайловичь всеа Русии! Пожалуй нас, холопей своих, не вели, государь, у нас, холопей своих, тое нашей розчисные земли для такие многие службы и крови отца нашего у нас отнять, вели, государь, тое нашу розчисную землю для такие многие службы и крови отца нашего за нами написать в поместья в наши оклады. Царь, государь, смилуйся, пожалуй!